Глава 1: Никого нет
Маша обожала животных. Она могла часами разглядывать картинки в книгах, смотреть передачи о диких кошках и гладить чужих собак во дворе. Но больше всего на свете она мечтала о собственном друге — пушистом, тёплом, настоящем.
— Мы не можем себе этого позволить, Машенька, — мягко, но твёрдо говорила мама, — это не просто зверёк, это ответственность. Корм, врач, время…
— Ещё один рот кормить, — подхватывал с грустью папа.
Маша кивала. Она понимала, что сейчас сложно. Папа много работал, мама сидела дома с младшим братиком Колей, у бабушки болела спина, а дедушка постоянно уезжал на дачу позаботиться об огороде.
Но всё равно хотелось… так хотелось.
— Почему ты всегда сидишь одна? — спросила одноклассница Лиза, присаживаясь рядом, но не слишком близко.
Маша пожала плечами. Она не знала, что ответить. Не потому что не хотела, а потому что у неё не было хорошей причины. Просто… не получалось. Словно между ней и другими ребятами в классе стояло невидимое стекло: они смеялись, шептались, играли, а она будто наблюдала за этим изнутри аквариума, где звуки глухие и всё замедлено.
В тот день учительница рисования похвалила Машу за рисунок — сказку в гуаши. Там была странная фигура, не похожая ни на кого из знакомых животных: с длинными пушистыми ушами, сверкающими глазами и хвостом, похожим на лисий. Учительница улыбнулась, но Лёша в последнем ряду прошептал:
— Опять своих монстров рисует…
Маша не отреагировала. Она привыкла.
Дома пахло борщом и выпечкой. Брат Коля играл с машинками и словами, понятными пока только ему одному, комментировал свою игру, мама разговаривала с бабушкой, а папа ещё не вернулся с работы. Обычный день обычной семьи.
Маша, вернувшись со школы, тихо прошла в свою комнату, закрыла дверь и села на пол.
Никого нет. Ни друзей, ни своего котёнка, ни даже уха, в которое можно шепнуть: «Мне грустно».
Она открыла тетрадь и начала рисовать. Сначала — уши. Потом — глаза. Хвост. Лапы. И имя — написанное аккуратными детскими буквами внизу страницы: Финдя.
На следующий день, вернувшись из школы, Маша положила рюкзак, села на кровать и посмотрела на рисунок.
— Привет, — прошептала она. — Если ты вдруг оживёшь, я не испугаюсь. Только не сразу, ладно?
Она покраснела сама перед собой. Разговаривать с бумажкой — смешно. Глупо. Но стало немного легче. Будто кто-то, кто-то тёплый и пушистый, мельком услышал.
На следующий вечер она уже рассказывала:
— Сегодня Лёша опять дразнился. Но мне всё равно. Будь ты рядом, он бы он точно не решился…
Она улыбнулась.
— И если бы ты был рядом, я бы не переживала. Ведь ты бы сел у меня под партой, правда?
Тетрадь молчала.
Но когда Маша легла спать, ей почудилось, будто в темноте кто-то тихо зевнул.
Через пару дней Финдя уже был в её рассказах — как будто жил где-то рядом.
— Сегодня было солнечно, но ты бы всё равно носил шарфик, — говорила она ему. — А ещё я представила, как мы вдвоём идём мимо школы, и ты не даёшь никому меня обидеть.
Она начала рисовать его снова и снова: в тетради, на клочках бумаги, даже пальцем на запотевшем стекле в ванной. Он появлялся не просто как рисунок, а как чувство. Чувство того, что ты не один.
И именно в этот момент — где-то на границе воображения и желания — он начал «отвечать». Сначала взглядом с бумаги. Потом лёгким шорохом. А потом — тишиной, в которой было просто хорошо и уютно.
Несколько дней спустя, когда за окном моросил дождь, а дома вкусно запахло пельменями, Маша сидела в своей комнате, завернувшись в одеяло, и медленно раскрашивала рисунок. Она так увлеклась, что не заметила, как мама тихо заглянула в приоткрытую дверь.
— Машенька, с кем ты разговаривала?
Маша вздрогнула.
— С Финдей.
— Это кто?
— Это мой… зверёк.
Мама озадаченно посмотрела на дочь. Её лицо стало странным — не злым, но напряжённым.
— Это какой-то мультяшный персонаж?
— Нет. Он мой.
Мама присела рядом.
— А какой он?
Маша вдохнула.
— У него пушистые уши. Тёплые глаза. Хвост, как кисточка. И он всегда знает, когда мне плохо. И что сказать, чтобы стало лучше.
Мама ничего не ответила. Она просто посмотрела на рисунок, потом погладила Машу по голове и мягко сказала:
— Пельмени остывают. Приходи, как будешь готова.
И вышла из комнаты.
После ужина, пока дети играли в своих комнатах, на кухне мама разговаривала с папой — шёпотом, чтобы Маша их ненароком не услышала, но настойчиво.
— Ты слышал? У неё появился друг. Вымышленный.
— Ну, дети часто придумывают кого-то. Ты помнишь — у меня в детстве был „капитан картошка“, я с ним даже в ванну ходил…
— Это другое, Саша. У неё же нет друзей. Она каждый вечер сидит одна. А теперь — разговаривает с пустым углом комнаты.
— Ты думаешь, это тревожный знак?
— Я не знаю. Может, ей просто не хватает тепла. Или безопасности. Мы не можем завести животное — и она сама его создала.
— Так может, это не плохо? Это лучше, чем никого. Финдя хотя бы не обижает.
— Мне просто больно, Саша. Что у неё никого нет, кроме того, кого нет на самом деле…
Папа вздохнул и обнял маму за плечи.
Позже, перед сном, мама снова зашла к Маше в комнату. Девочка уже лежала под одеялом, с тем самым рисунком у изголовья. Она не спала, но молчала.
Мама села на край кровати, провела пальцем по мягкой складке пледа и улыбнулась.
— Ну что ж, приятно познакомиться, Финдя…
Глава 2: Новый друг
Сначала Финдя жил в рисунках.
Он прятался в уголках тетрадей, заглядывал из-за штор на подоконнике, жил между страницами книг, которые Маша читала по вечерам. Она стала рисовать его в разных позах: спящий, зевающий, лакающий молоко из миски, даже катающийся на облаке.
Финдя уже не был просто картинкой. Он стал важной частью её дня.
— Доброе утро, Финдя, — шептала она утром, заправляя кровать.
Перед выходом в школу аккуратно оставляла кусочек хлебной корочки на блюдце — «на случай, если он проголодается». Папа однажды спросил, зачем это, и она серьёзно ответила:
— У зверей тоже бывают тяжёлые дни.
На улице Маша шла, будто с кем-то рядом. Иногда чуть поворачивала голову, как будто слушала. Кто-то мог бы подумать, что она просто задумалась. Но она на самом деле слушала.
— Сегодня будет контрольная по математике. Не подскажешь мне, как не паниковать? — шептала она.
Финдя, конечно, ничего не говорил — по-настоящему. Но в его молчании всегда был смысл.
Однажды Маша вернулась из школы позже обычного, промокшая до нитки. Дождь застал её по дороге домой, и зонта, как назло, не было. Она разулась в прихожей, оставив лужицы, и направилась в комнату.
На подушке лежал её рисунок Финди — сухой, без единой капли. Она улыбнулась.
— Спасибо, что подождал.
Родители замечали перемены.
Маша стала спокойнее. Меньше жаловалась, чаще рисовала, порой хихикала сама с собой. Папа как-то сказал:
— Наша девочка светится. Словно с ней кто-то рядом, хоть и не видно.
Мама ответила не сразу. Её всё ещё тревожила эта невидимая грань между фантазией и одиночеством. Но когда она однажды увидела Машу, сидящую в обнимку с подушкой и тихо рассказывающую, как прошёл день, — не в телефон, не на камеру, а просто в пространство — сердце её сжалось.
— Главное, чтобы ей было хорошо, — сказала она папе ночью, прижавшись к нему. — Главное, чтобы она чувствовала, что её кто-то слышит.
Вечерами они «болтали». Маша рассказывала про Колю, который научился говорить «трактор» и теперь повторял это слово по сто раз на дню. Про бабушку, которая заснула с вязанием в руках. Про то, как Лиза всё-таки дала ей попробовать конфету с мармеладом — и она, Лиза, оказывается, не такая уж и вредная.
Финдя слушал.
Иногда Маша плакала. Иногда смеялась. Иногда просто молчала, а он молчал рядом.
Глава 3: Только для меня
Маша долго не решалась брать тетрадь с Финдей в школу.
Дома она могла говорить с ним, как с настоящим. Могла шептать, жаловаться, делиться радостью и тайнами. Но в школе — там всё другое. Там чужие взгляды, громкие голоса, и Лёша, который всегда скажет что-нибудь не то.
Но однажды на уроке литературы учительница дала задание:
— Нарисуйте и опишите кого-нибудь, кто для вас важен. Не обязательно человека. Можно животное, героя книги, даже кого-то вымышленного.
Маша вздохнула. Это как раз про Финдю.
Она достала свою особую тетрадь, в которой уже давно жило пушистое существо с добрыми глазами, и открыла чистый лист. Рука сама повела линии — знакомые уши, хвост, лапы. А потом начала писать.
— Что это? — прошептал Лёша, подсматривая через плечо.
— Не твоё дело, — тихо ответила Маша, но голос дрогнул.
— Это опять твой монстр? А, подождите, это же твой „друг“! Ты с ним разговариваешь, да?
Он хихикнул. Пара мальчишек рядом захихикали тоже. Кто-то уже подал идею:
— Смотрите, у неё есть воображаемый питомец! Надо бы его в дневник записать — вдруг сбежит!
Маша закрыла тетрадь. Руки предательски дрожали.
После урока к Маше подошла Лиза.
— Это был он? — кивнула она на тетрадь.
Маша молчала.
— Ты не обязана отвечать, — добавила Лиза быстро. — Просто… я видела, как ты улыбаешься, когда на него смотришь.
Маша кивнула.
— Он добрый?
— Очень, — прошептала Маша.
Лиза помолчала.
— А можно я его тоже нарисую? Только, может, по-своему? Я плохо рисую, но хочу попробовать…
У Маши защипало в носу.
— Можно.
Вечером дома она рассказала Финде всё.
— Я показала тебя. Я не хотела. Но вышло само. И Лёша опять смеялся, как всегда… но Лиза… она как будто… поняла.
Финдя не ответил словами. Но Маша почувствовала — он рад.
В воскресенье Лиза позвонила.
— Привет. Я тут нарисовала — не знаю, вышло ли. Он получился как… как плюшевый ёжик с хвостом. Это ужас?
— Это чудесно, — улыбнулась Маша. — Он может быть кем угодно. Главное — что он рядом.
Глава 4: Потеря друга
На окружающий мир снова лёг снег. Двор стал тише, окна — теплее, воздух — острее. Маша шла в школу, прижимая руки к карманам, будто там, внутри, свернувшись калачиком, сидел Финдя. Она уже не боялась показать рисунки. Даже Лиза попросила принести тетрадь с «самыми ранними Финдями».
Всё шло хорошо.
До того самого дня.
— Сегодня у нас будет необычное занятие, — сказал школьный психолог, войдя в класс вместо обычной учительницы. — Мы поговорим о том, как работает воображение. И что в голове ребёнка часто рождаются придуманные друзья. Это нормально — но только до определённого возраста.
Маша напряглась.
— Иногда такие друзья появляются, когда ребёнку одиноко, — продолжала женщина. — Но важно помнить, что они — не настоящие. Это просто способ пережить трудный период.
Кто-то из детей зевнул. Кто-то уткнулся в парту.
А Лёша повернулся к Маше и прошептал, но достаточно громко:
— Это про тебя. Прям один в один. Ты ведь до сих пор с псом говоришь?
Кто-то хихикнул.
Маша молчала. Она не заплакала. Не ушла. Просто перестала слышать, что говорят.
Дома было, как всегда.
Коля кричал «трактор» и требовал показать мультфильм. Мама варила суп. Папа пытался разобраться с квитанциями. Маша прошла мимо всех — не скрываясь, не прячась — но как будто её не было.
В своей комнате она села на кровать.
— Финдя? — прошептала она.
Тишина.
Обычно он был здесь. Почти сразу — в шорохе, в ощущении тепла, в лёгком движении подушки.
Но теперь — ничего.
Она заглянула в тетрадь. Пролистала страницы. Глаза Финди смотрели на неё, как всегда, но… будто не видели.
— Ты… ты же настоящий? — спросила она шёпотом. — Ведь ты со мной был не потому, что я странная… правда?
Молчание.
Маша свернулась на кровати, прижав к груди самый первый рисунок Финди.
Впервые за долгое время она уснула с мокрыми от слёз щеками.
Ночь была беспокойной. Сны путались, лица размывались. Где-то мелькал класс, снежный двор, лестница, по которой она бежала, а кто-то снизу кричал: „Ты выдумала! Ты сама! Сама себе друг!“
И вдруг — в самом центре сна — тишина.
Тёплая. Уверенная. Настоящая.
И в этой тишине — голос. Не вслух. Внутри.
«Если бы ты была ненормальная — я бы с тобой не был.»
Утром она проснулась и долго лежала, глядя в потолок.
А потом встала, пошла на кухню, налила себе какао и, не глядя, сказала маме:
— Я решила, что Финдя настоящий.
Мама обернулась от плиты.
— Хорошо, Машенька, — сказала она тихо. — Главное, чтобы тебе с ним было хорошо.
Маша улыбнулась.
— Он сказал, что не был бы со мной, если бы я была странная.
Мама кивнула.
— Значит, он очень умный.
С тех пор, как Финдя вернулся в её тишину, Маша словно выпрямилась внутри.
Она уже не ждала, что кто-то её поймёт. Просто перестала бояться, что не поймёт никто.
На уроках она стала поднимать руку. Не часто, не напоказ — просто тогда, когда знала.
С Лизой они теперь сидели вместе. Смех над чужими фантазиями стал звучать тише. Даже Лёша, как ни странно, всё больше молчал. Будто понял: в её мире есть кто-то, кого он не сможет задеть.
В один из вечеров, когда вся семья уснула раньше обычного, Маша осталась в комнате с выключенным светом.
За окном шёл снег. Тихий, крупный. Комната казалась наполненной мягким свечением — не от лампы, не от луны, просто от присутствия.
Маша сидела на полу, завернувшись в плед, и думала.
Не о школе. Не о Лизе. Даже не о том, как хорошо, что завтра суббота.
Она думала о себе.
Раньше всё было… хрупко. Как будто любое слово, любой взгляд могли обрушить весь её внутренний мир.
А теперь — мир стоял. Тихий, упрямый, с мягкими ушами и внимательными глазами.
— Спасибо, — прошептала она.
Финдя не шевельнулся. Он сидел рядом, как всегда.
Маша закрыла глаза.
И вдруг — впервые за всё время — услышала.
Не внутри, не в сердце, не в воображении.
А по-настоящему.
— Ты меня нашла. А я… тебя ждал.
Голос был добрый. Не детский, не взрослый. Просто… голос Финди.
Маша не испугалась. Она улыбнулась — и впервые не почувствовала себя странной. Она почувствовала себя собой.
На следующий день она рассказала Лизе.
— Мне кажется, он мне что-то сказал. Прямо голосом.
Лиза задумалась.
— Может, ты просто была очень-очень уставшая?
— Может. Но это был он.
— Я верю, — кивнула Лиза.
— Правда?
— Конечно. У меня в детстве был игрушечный дракон. Он тоже говорил. Только потом замолчал.
— Почему?
— Я перестала его слушать.
Маша покраснела.
— Я не хочу переставать.
— Тогда не переставай.
Той ночью Маша снова услышала его. И уже не удивилась.
— Я здесь, даже когда ты меня не видишь.
Глава 6: Настоящий
Весна пришла внезапно. Снег исчез за пару дней, как будто испугался солнца. Воздух стал мягким, тёплым, пахнущим землёй и ветром.
Маша, мама, папа и Коля поехали в парк за городом — провести день «без телефонов», как предложил папа. Плед, чай в термосе, печенье в коробке. Маша взяла с собой маленькую тетрадь — ту самую, где всё началось.
Они гуляли вдоль воды. Маша пошла чуть вперёд. Она любила слушать, как ветер шумит в кронах деревьев. За спиной смеялись родители с Колей. Папа рассказывал что-то весёлое про свои школьные годы.
И всё было хорошо. Пока…
… пока Маша не оступилась.
Крутой откос, глинистая кромка. Ни крика, ни звука — только резкий срыв и падение. Мама закричала. Папа побежал. Всё произошло слишком быстро.
А потом — появился он.
Из кустов, с невероятной скоростью, выскочил пёс.
Не просто пёс – а тот самый пёс.
Пушистые уши. Светящиеся глаза. Хвост, как кисточка.
Он прыгнул вниз, скользнул по откосу, вцепился в Машин рукав, удерживая её от падения в воду. Лапы скользили, но он не отпускал. Маша вцепилась в корень дерева, и через несколько секунд папа схватил её за плечи и вытащил на тропу.
Пёс сел рядом. Спокойно. Будто так и должно быть. Мама смотрела на него, не веря глазам.
— Это… — прошептала она.
Маша кивнула.
— Финдя.
Он остался.
Поначалу все думали, что он просто прибился. Но он знал Машу. Знал её комнату. Знал её голос. Он ложился рядом, когда она читала. Подходил, если она грустила. И никогда — ни разу — не пытался убежать.
Давние опасения, как прокормить ещё одного члена семьи, растворились, как туман в лучах утреннего солнца. Вариант прогнать Финдю не существовал по определению: как можно не взять спасителя? Как можно выгнать друга?
Правильно, никак. И, как верно заметил Машин папа, главное, что все счастливы, а остальное, как говорится, приложится.
И вскоре всем казалось, что Финдя не появился в их жизни совсем недавно, а присутствовал в ней всегда.
Через несколько дней папа пришёл забрать Машу из школы, чтобы вместе пойти на прогулку после уроков. Он держал поводок — не натянутый, просто в руке. А рядом спокойно шёл Финдя.
Школьный двор гудел, дети выбегали из дверей, кто-то махал родителям. Маша вышла из школы и сразу его увидела. Улыбнулась — широко, по-настоящему. Побежала навстречу, обняла отца и опустилась на колени, чтобы почесать Финдю за ухом.
— Ты пришёл, как я просила, — прошептала она. — Молодец.
Именно в этот момент к ним подошла Лиза. Её глаза блестели.
— Это он? — спросила она почти шёпотом.
— Он, — кивнула Маша.
Лиза присела, чтобы его разглядеть. Финдя посмотрел на неё спокойно и позволил себя погладить.
— Он тёплый, — удивилась Лиза. — Прямо как ты его описывала.
— Он такой и есть, — улыбнулась Маша.
Чуть поодаль, у входа в школу, стоял Лёша.
Он всё видел. Не слышал слов, не знал подробностей — но всё понял.
Он смотрел, как по дорожке, спокойно и уверенно, рядом с Машей и её отцом идёт тот самый пёс.
Не игрушка. Не рисунок. Настоящий. Живой.
Лёша не верил своим глазам. Это не могло быть правдой. Не должно было быть.
Но пёс в самом деле был. И даже мельком посмотрел в его сторону. Спокойно. Как будто знал.
Лёша опустил взгляд.
Всё вокруг вдруг стало слишком настоящим.
Вечером, когда Маша легла спать, Финдя устроился у её ног — так же, как всегда.
Тепло от него пробиралось сквозь одеяло, словно напоминание: я здесь.
Маша посмотрела на него в полутьме.
— Ты ведь был вымышленный? — прошептала она.
Финдя не ответил. Только слегка вздохнул и прикрыл глаза.
Маша улыбнулась.
— Главное, что ты со мной.
Она натянула одеяло до подбородка и закрыла глаза.
За окном тихо шёл дождь, а в комнате, в полумраке и тишине, был тот, кто всегда был рядом, и всё было именно так, как должно было быть.
Hi, this is a comment.
To get started with moderating, editing, and deleting comments, please visit the Comments screen in the dashboard.
Commenter avatars come from Gravatar.